Неточные совпадения
Услыхав голос Анны, нарядная,
высокая, с неприятным лицом и нечистым выражением Англичанка, поспешно потряхивая белокурыми буклями, вошла в
дверь и тотчас же начала оправдываться, хотя Анна ни в чем не обвиняла ее. На каждое слово Анны Англичанка поспешно несколько раз приговаривала: «yes, my lady». [да, сударыня.]
Старый, запущенный палаццо с
высокими лепными плафонами и фресками на стенах, с мозаичными полами, с тяжелыми желтыми штофными гардинами на
высоких окнах, вазами на консолях и каминах, с резными
дверями и с мрачными залами, увешанными картинами, — палаццо этот, после того как они переехали в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный художник, отрекшийся от света, связей, честолюбия для любимой женщины.
Туровцын сидел с кружкой питья на
высоком диване в бильярдной, и Степан Аркадьич с Вронским о чем-то разговаривали у
двери в дальнем углу комнаты.
— Ну, и тем лучше для него, — сказал Вронский улыбаясь. — А, ты здесь, — обратился он к
высокому старому лакею матери, стоявшему у
двери, — войди сюда.
Гость и хозяин не успели помолчать двух минут, как
дверь в гостиной отворилась и вошла хозяйка, дама весьма
высокая, в чепце с лентами, перекрашенными домашнею краскою.
Он посветил им, запер за ними
дверь, ввел их по лестнице вверх, и они очутились под
высокими темными сводами монастырской церкви.
Ему сказали, где мать; он прошел в
высокое помещение и, тихо прикрыв
дверь, неслышно остановился, смотря на поседевшую женщину в черном платье.
Ему даже отойти от них не хотелось, но он поднялся по лестнице и вошел в большую,
высокую залу, и опять и тут везде, у окон, около растворенных
дверей на террасу, на самой террасе, везде были цветы.
Дверь отворилась, и вошел
высокий и плотный человек, как будто тоже уже несколько знакомый с виду Раскольникову.
Башкирец с трудом шагнул через порог (он был в колодке) и, сняв
высокую свою шапку, остановился у
дверей.
Аркадий оглянулся и увидал женщину
высокого роста, в черном платье, остановившуюся в
дверях залы. Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво падали с блестящих волос на покатые плечи легкие ветки фуксий; спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво, глядели светлые глаза из-под немного нависшего белого лба, и губы улыбались едва заметною улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой силой веяло от ее лица.
Он ощущал позыв к женщине все более определенно, и это вовлекло его в приключение, которое он назвал смешным. Поздно вечером он забрел в какие-то узкие, кривые улицы, тесно застроенные
высокими домами. Линия окон была взломана, казалось, что этот дом уходит в землю от тесноты, а соседний выжимается вверх. В сумраке, наполненном тяжелыми запахами, на панелях, у
дверей сидели и стояли очень демократические люди, гудел негромкий говорок, сдержанный смех, воющее позевывание. Чувствовалось настроение усталости.
Против
двери стоял кондуктор со стеариновой свечою в руке,
высокий и толстый человек с белыми усами, два солдата с винтовками и еще несколько человек, невидимых в темноте.
Внезапно в коридоре хлопнула
дверь, заскрипел пол и на пороге комнаты Самгина встал, приветственно взвизгивая, торговец пухом и пером, в пестрой курточке из шкурок сусликов, в серых валяных сапогах
выше колен.
Уже собралось десятка полтора зрителей — мужчин и женщин; из ворот и
дверей домов выскакивали и осторожно подходили любопытные обыватели. На подножке пролетки сидел молодой, белобрысый извозчик и жалобно,
высоким голосом, говорил, запинаясь...
Самгин решал вопрос: идти вперед или воротиться назад? Но тут из
двери мастерской для починки швейных машин вышел не торопясь
высокий, лысоватый человек с угрюмым лицом, в синей грязноватой рубахе, в переднике; правую руку он держал в кармане, левой плотно притворил
дверь и запер ее, точно выстрелив ключом. Самгин узнал и его, — этот приходил к нему с девицей Муравьевой.
Толкнув Клима на крыльцо маленького одноэтажного дома, он отворил
дверь свободно, как в ресторан, в тепле очки Самгина немедленно запотели, а когда он сиял их — пред ним очутился Ногайцев и
высокая, большеносая мужеподобная дама, в котиковой шайке.
Именно в эту минуту явился Тагильский. Войдя в открытую
дверь, он захлопнул ее за собою с такой силой, что тонкие стенки барака за спиною Самгина вздрогнули, в рамах заныли, задребезжали стекла, но
дверь с такой же силой распахнулась, и вслед за Тагильским вошел
высокий рыжий офицер со стеком в правой руке.
Он ожидал увидеть глаза черные, строгие или по крайней мере угрюмые, а при таких почти бесцветных глазах борода ротмистра казалась крашеной и как будто увеличивала благодушие его, опрощала все окружающее. За спиною ротмистра,
выше головы его, на черном треугольнике — бородатое, широкое лицо Александра Третьего, над узенькой, оклеенной обоями
дверью — большая фотография лысого, усатого человека в орденах, на столе, прижимая бумаги Клима, — толстая книга Сенкевича «Огнем и мечом».
Настроение Самгина становилось тягостным. С матерью было скучно, неловко и являлось чувство, похожее на стыд за эту скуку. В
двери из сада появился
высокий человек в светлом костюме и, размахивая панамой, заговорил грубоватым басом...
Клим никогда еще не был на этой улице, он хотел сообщить об этом историку, но — устыдился.
Дверь крыльца открыла
высокая, седоволосая женщина в черном, густобровая, усатая, с неподвижным лицом.
Самгин видел, как разломились
двери на балконе дворца, блеснул лед стекол, и из них явилась знакомая фигурка царя под руку с
высокой, белой дамой.
— Просто — до ужаса… А говорят про него, что это — один из крупных большевиков… Вроде полковника у них. Муж сейчас приедет, — его ждут, я звонила ему, — сказала она ровным, бесцветным голосом, посмотрев на
дверь в приемную мужа и, видимо, размышляя: закрыть
дверь или не надо? Небольшого роста, но очень стройная, она казалась
высокой, в красивом лице ее было что-то детски неопределенное, синеватые глаза смотрели вопросительно.
— Покорно благодарю, — ласково отозвался Обломов, принимая пирог, и, заглянув в
дверь, уперся взглядом в
высокую грудь и голые плечи.
Дверь торопливо затворилась.
Едва я отворил
дверь в квартиру, как столкнулся, еще в передней, с одним молодым человеком
высокого роста, с продолговатым и бледным лицом, важной и «изящной» наружности и в великолепной шубе.
Кто-то схватился за ручку
двери и приотворил ее настолько, что можно было разглядеть в коридоре какого-то
высокого ростом мужчину, очевидно тоже и меня увидавшего и даже меня уже рассматривавшего, но не входившего еще в комнату, а продолжавшего, через весь коридор и держась за ручку, разговаривать с хозяйкой.
Мы накупили сапог, башмаков и отправились к Фогу за сигарами, но в
дверях столкнулись с
высоким, черноволосым мужчиной.
Особо, тут же, за проволочной
дверью, сидел казуар —
высокая, сильная птица с толстыми ногами и ступнями, похожими на лошадиные.
У указанной
двери стояли два человека, дожидаясь: один был
высокий, толстый купец, добродушный человек, который, очевидно, выпил и закусил и был в самом веселом расположении духа; другой был приказчик еврейского происхождения. Они разговаривали о цене шерсти, когда к ним подошел Нехлюдов и спросил, здесь ли комната присяжных.
— Сделайте одолжение, — с приятной улыбкой сказал помощник и стал что-то спрашивать у надзирателя. Нехлюдов заглянул в одно отверстие: там
высокий молодой человек в одном белье, с маленькой черной бородкой, быстро ходил взад и вперед; услыхав шорох у
двери, он взглянул, нахмурился и продолжал ходить.
В
дверях гостиной, куда оглянулся Привалов, стоял не один дядюшка, а еще
высокая, худощавая девушка, которая смотрела на Привалова кокетливо прищуренными глазами.
— Тонечка, голубчик, ты спасла меня, как Даниила, сидящего во рву львином! — закричал Веревкин, когда в
дверях столовой показалась
высокая полная женщина в летней соломенной шляпе и в травянистого цвета платье. — Представь себе, Тонечка, твой благоверный сцепился с Сергеем Александрычем, и теперь душат друг друга такой ученостью, что у меня чуть очи изо лба не повылезли…
— Добрые вести не лежат на месте! — весело проговорила
высокая, полная женщина, показываясь в
дверях спальни; за ее плечом виднелось розовое бойкое лицо Верочки, украшенное на лбу смешным хохолком.
В это время
дверь в кабинет осторожно отворилась, и на пороге показался
высокий худой старик лет под пятьдесят; заметив Привалова, старик хотел скрыться, но его остановил голос Веревкина...
На другой день пошел я смотреть лошадей по дворам и начал с известного барышника Ситникова. Через калитку вошел я на двор, посыпанный песочком. Перед настежь раскрытою
дверью конюшни стоял сам хозяин, человек уже не молодой,
высокий и толстый, в заячьем тулупчике, с поднятым и подвернутым воротником. Увидав меня, он медленно двинулся ко мне навстречу, подержал обеими руками шапку над головой и нараспев произнес...
Мальчишки в длинных рубашонках с воплем бежали в избы, ложились брюхом на
высокий порог, свешивали головы, закидывали ноги кверху и таким образом весьма проворно перекатывались за
дверь, в темные сени, откуда уже и не показывались.
Дверь тихонько растворилась, и я увидал женщину лет двадцати,
высокую и стройную, с цыганским смуглым лицом, изжелта-карими глазами и черною как смоль косою; большие белые зубы так и сверкали из-под полных и красных губ. На ней было белое платье; голубая шаль, заколотая у самого горла золотой булавкой, прикрывала до половины ее тонкие, породистые руки. Она шагнула раза два с застенчивой неловкостью дикарки, остановилась и потупилась.
За небольшим прудом, из-за круглых вершин яблонь и сиреней, виднеется тесовая крыша, некогда красная, с двумя трубами; кучер берет вдоль забора налево и при визгливом и сиплом лае трех престарелых шавок въезжает в настежь раскрытые ворота, лихо мчится кругом по широкому двору мимо конюшни и сарая, молодецки кланяется старухе ключнице, шагнувшей боком через
высокий порог в раскрытую
дверь кладовой, и останавливается, наконец, перед крылечком темного домика с светлыми окнами…
Когда мы подходили к фанзе, в
дверях ее показался хозяин дома. Это был
высокий старик, немного сутуловатый, с длинной седой бородой и с благообразными чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что живет он здесь давно и с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в фанзу. Внутри ее было так же все в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение старика.
Оставя жандармов внизу, молодой человек второй раз пошел на чердак; осматривая внимательно, он увидел небольшую
дверь, которая вела к чулану или к какой-нибудь каморке;
дверь была заперта изнутри, он толкнул ее ногой, она отворилась — и
высокая женщина, красивая собой, стояла перед ней; она молча указывала ему на мужчину, державшего в своих руках девочку лет двенадцати, почти без памяти.
— Так ты, кум, еще не был у дьяка в новой хате? — говорил козак Чуб, выходя из
дверей своей избы, сухощавому,
высокому, в коротком тулупе, мужику с обросшею бородою, показывавшею, что уже более двух недель не прикасался к ней обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением бритвы. — Там теперь будет добрая попойка! — продолжал Чуб, осклабив при этом свое лицо. — Как бы только нам не опоздать.
Из отворенной
двери вместе с удушающей струей махорки, пьяного перегара и всякого человеческого зловония оглушает смешение самых несовместимых звуков. Среди сплошного гула резнет
высокая нота подголоска-запевалы, и грянет звериным ревом хор пьяных голосов, а над ним звон разбитого стекла, и дикий женский визг, и многоголосая ругань.
Погребок торговал через заднюю
дверь всю ночь. Этот оригинальной архитектуры дом был окрашен в те времена в густой темно-серый цвет. Огромные окна бельэтажа, какие-то выступы, а в углублениях
высокие чугунные решетчатые лестницы — вход в дом. Подъездов и вестибюлей не было.
В половине молебна в
дверях появилась громадная, могучая фигура, с первого взгляда напоминающая Тургенева, только еще
выше и с огромной седеющей львиной гривой — прямо-таки былинный богатырь.
Вдруг из классной
двери выбегает малыш, преследуемый товарищем. Он ныряет прямо в толпу, чуть не сбивает с ног Самаревича, подымает голову и видит над собой
высокую фигуру, сухое лицо и желчно — злые глаза. Несколько секунд он испуганно смотрит на неожиданное явление, и вдруг с его губ срывается кличка Самаревича...
Однажды, когда он весь погрузился в процесс бритья и, взяв себя за кончик носа, выпятил языком подбриваемую щеку, старший брат отодвинул через форточку задвижку окна, осторожно спустился в комнату и открыл выходную
дверь. Обеспечив себе таким образом отступление, он стал исполнять среди комнаты какой-то дикий танец: прыгал, кривлялся, вскидывал ноги
выше головы и кричал диким голосом: «Гол, шлеп, тана — на»…
Вдруг в соседней комнате послышались тяжелые, торопливые шаги, кто-то не просто открыл, а рванул
дверь, и на пороге появилась худая
высокая фигура Дешерта.
Прочухавшийся приказчик еще раз смерил странного человека с ног до головы, что-то сообразил и крикнул подрушного. Откуда-то из-за мешков с мукой выскочил молодец, выслушал приказ и полетел с докладом к хозяину. Через минуту он вернулся и объявил, что сам придет сейчас. Действительно, послышались тяжелые шаги, и в лавку заднею
дверью вошел
высокий седой старик в котиковом картузе. Он посмотрел на странного человека через старинные серебряные очки и проговорил не торопясь...
В другой раз дядя, вооруженный толстым колом, ломился со двора в сени дома, стоя на ступенях черного крыльца и разбивая
дверь, а за
дверью его ждали дедушка, с палкой в руках, двое постояльцев, с каким-то дрекольем, и жена кабатчика,
высокая женщина, со скалкой; сзади их топталась бабушка, умоляя...
Не успел выговорить, как шасть курьер в
двери: — Привез,
выше высокопревосходительство.